Впечатления от фильма Александра Сокурова
Нелегкая фильма. Другой раз не пойду, и за один-то раз перепахало так, что скорей-скорей записала обрывочно, чтобы не утерять глыбы смыслов, и не скоро вернулась.
Общее ощущение – булыжная мощь средневековья. Выражение лиц, одежда, жилища, неподдельная тяжесть бытия: неотступный голод, насущные хлеб-мясо, их зримая ценность.
Самое начало – огромный мужской член распятого для исследований мертвого тела. Впечатляет. А когда он просыпался, этот зверь? Ярость, мощь, вероломство. Для грубостей и откровенностей средневековья было непреложно, что именно чрез него вершится вселенская тяга, единственная действующая власть, с которой невозможно совладать. Это было ясно и свято, как…гм… божий день. Жизнь должна воплотиться! вопреки ханжеским запретам Йоси (общества).
Женское местечко – ах! эти светленькие спутанные волосишки, трогательные, нежные, грозно необоримые! Покорно склоняется голова мужчины!
Оба преступают.
Фауст в его несытости к Маргарите обыденно, без величия, подписывает-подмахивает кровью Договор, ведущий к цели, как человек, который ежеминутно колеблется среди уровней собственного сознания. Для него, профессора, бьющегося над поиском смыслов – в начале было Слово? Нет? Смысл? Да? – и прозревающего тиски-тупики жестко навязанных представлений, для него, который поклоняется декартову Cogito, ergo sum, сокрушившему божество во имя головного знания… ему ли с его пылающими нравственными муками страшиться Черта с его ловушками? Зато сам Черт в недоумении: кто он такой, этот Человек? Что за сила в нем?
Преступает и Гретхен. Это образ-цветок. О, Маргарита! Как удалось режиссеру сияние озарившей её любви? Как невесома, рассеяна в светлых лучах мироздания ее душа! Назначение жизни коснулось её. Только женщинам ведомо это предощущение. Но и она нечиста. Фауст – убийца ее брата, и это пуще разжигает ее. И вот жизнь торжествует, запреты Йоси взломаны, однако, по их злостному обыкновению, сулят беду. О, Маргарита!
Другие смыслы и посылы.
То, как изменчивы лица, среда, их переливы в игре резких и туманных очертаний, как неощутимы смены внутренних состояний, открытий, колебаний. Все зыблется-меняется, размывается, теряет материальность, у-плоть-няется, рассеивается-высветляется,
То, как изуверски цинично и разумеюще коварно католичество!
То, что вход в иные миры присутствует везде, здесь и сейчас: раз! и ты уже там, и тоже в состоянии осуществляться.
И, наконец, яркое, будто вспышка, счастье русской речи, когда, притерпевшись к немецкому лаю, вдруг слышишь в неказистом возке родные звуки из уст пьяного путешественника на проселочной дороге из России в Париж. Незабываемо, как музыка сфер!
Схожу-ка, пожалуй, посмотрю еще разок.
http://astra.web-bib.ru/
