Режиссёр:
Франсуа Райхенбах
( Francois Reichenbach).
Сценарий:
Карлос Фуэнтес,
Ноэль Ховард,
Жаклин Лефевр...
Франция/Мексика,
1974 год.
Не пишу рецензий и не люблю их читать. Интерес или отторжение от фильма обычно провоцирует лишь сам человек, который о нем говорит.
Я хотел бы просто напомнить о потерянной вещи чтобы помочь донести её в сегодняшний день. Правда, возможно, сейчас это уже всего лишь жалкая "тряпочка от лопнувшего зелёного шарика…"
Очень давно, ещё в СССР, мне временно попала в руки какая-то очень древняя пишущая машинка. Я тут же решил поиграть в литератора и, стуча одним пальцем, напечатал несколько страничек. И вот сейчас, выбрасывая старый хлам, нашёл несколько сухих листьев от той юности. На 3-х из них - впечатления от фильма, тогда увиденного. Это была моя первая и последняя "рецензия" на фильм. Забавно было прочитать, и вдруг обнаружить, что ощущения от фильма нисколько не изменились. Или не изменился я. Очень извиняюсь, но прежде чем выбросить эти листки, я всё же немного процитирую из них.
"Год назад я посмотрел мексиканский фильм "Слышишь, как лают собаки?" К большому сожалению я ничего не знаю об авторах, знаю лишь, что снимали его совместно с французами (картина показывалась на неделе латино-американского кино в к/т "Космос").
Сюжет прост: в индейской деревушке заболевает мальчик, врача нет, отец несёт его от посёлка к посёлку, но и там врача не оказывается – мальчик умирает.
Но в фильме есть ещё один сюжетный уровень, — воображение самого мальчика, касающееся его возможного будущего...
...Камера как бы документальная, смотрит пристально, четко выявляя цвет, линию и действие, ничего не смазывая техникой. Если на экране похороны младенца, то мы ясно видим, что это не постановка, а настоящие похороны младенца, настоящие индейские старухи... Такую выразительность можно достичь лишь работая с реальными людьми (не актёрами) в реальной для них обстановке, где ни съёмка, ни какие другие условности для них ничего не значат...
Для индейца, просящего у своего бога выздоровления сына, не существует, толпящихся вокруг, модных туристов, щёлкающих всевозможными фотокамерами, для которых он — просто экзотика. Этот короткий кадр мог бы быть символом основного конфликта...
...Индеец несёт своего ребёнка через пышные и туманные пейзажи, встречается со многими людьми, индейцами и белыми, равнодушными и отзывчивыми; и мальчик, выхватывая некоторые лица из реальности, переносит их в мир своего воображения, который весь – предвосхищение его будущего, такого конкретного для каждого индейца "завоёвывающего мир", что мы вынуждены отнести его к его фантазиям лишь после его смерти.
А пока, в процессе просмотра, мы ещё не можем поверить в то, что ребёнок умрёт от какого-то вовремя не сделанного укола – слишком реально это будущее.
Во втором уровне сюжета мальчик — уже юноша, и действие уже происходит в огромном современном городе. Он любит стройную индейскую девушку, которая тоже оказывается в городе и которая взята им уже из "реального" уровня сюжета, где она ему, смертельно больному, молча дала напиться.
Контраст между природной жизнью детства и городской жизнью — очень сильный. Такой, какова разница между психологией первобытного индейца и современного буржуа. Но искусственные выверты цивилизации, как, например, уличные хеппенинги-мистерии, дома обжорства, поп-арт рекламы и подавляющий человека урбанизм города, не потрясают индейского юношу. Для него все это служит как бы живой иллюстрацией к народным мексиканским легендам, которые все время рассказывает ему - больному ребенку - его отец, которые полны всевозможными оборотнями и аллегориями, которые без труда накладываются на современность. И дьявол и плохой человек являются одним и тем же. И наш герой тоже участвует в одной пышной мистерии в роли Христа, распятого на кресте и к нему, театральному и искренне серьезному Христу, медленно ползут, передвигаясь только на коленях, старые верующие люди, не способные замечать как красивый парень серьезно и аккуратно устилает их путь печатными атрибутами "массовой культуры" — комиксами, портретами государственных деятелей...
Красивый городской парень - соперник индейца: он увозит на мотоцикле его любимую, он также скрывается под рясой её хитрого исповедника: он – дьявол для индейца.
Буржуазный город-ад выступает в экспрессивных, сатирических образах, которые юноша наблюдает в окнах огромного небоскреба, когда снаружи на стропах моет его стекла. В сравнении с естественной жизнью людей земли, вычурность и идиотизм искусственных сцен в этих окнах рождает резкую неприязнь к людской пошлости. Мы как бы заглядываем за занавес, и видим кухню этой отвратительной масс-культуры. Но буржуа не любит выдавать свои секреты и тотчас задергивает занавес перед любопытным юношей...
... Индеец просит помощи у Бога для своего больного ребенка. У любопытных и равнодушных туристов в руках - камеры. позволяющие зафиксировать этот экзотический обряд туземца чтобы в конце концов использовать этот материал в личных целях для удовлетворения своего тщеславия.
Фильм, который мы видим, и в котором так много доброты, естественно, тоже снят кинокамерой.
И в факте, что этот фильм есть — большая радость и надежда."
Ещё раз извините за текст, но писать рецензии сейчас — выше моих сил, а тут вроде хоть что-то было. Правда, тогда я и не знал ничего об авторах фильма. Даже название было переведено неправильно.
Это был обычный, рядовой поход в кино и только сейчас понимаю, как же мне повезло увидеть всё это на большом экране и именно тогда!
И только сейчас, благодаря интернету, смог навести справки и выяснить, что по сути у этого фильма три замечательных творца:
1. Сценаристы во главе с Фуэнтесом опирались на главного вдохновителя — Хуана Рульфо (1917-1986).
Сюжет фильма не имеет почти никакого отношения к короткому одноимённому рассказу Х. Рульфо. Его присутствие в фильме гораздо больше, — через сам дух его прозы.
Кстати, у Рульфо есть ещё отличные фотографии.
2. Режиссёр — Франсуа Райхенбах (1921-1993).
Французский кинематографист, почётный гражданин Мексики.
Известный у нас только своим участием в фильме Орсона Уэллса "Ф как Фальшивка", фильмом о Джонни Холлидее «J’ai tout donné» (1972) и парой документальных лент о балете.
3. Композитор — Вангелис (Эвангелос Одиссей Папатанассиу, 1943)
"Ignacio" — альбом с музыкой из фильма вышел в 1977 году.
Участие всех этих серьёзных ребят в рассказе о нереализованой, стандартной судьбе обычного латиноамериканца превратило фильм в монументальную драму.
Отношение к смерти у мексиканца иное, чем у европейца, но не менее глубоко и драматично, несмотря на внешне фамильярное заигрывание с ней, например, с помощью сахарных черепов.
В связи с темой смерти ребёнка вспомнился в чём-то похожий фильм Армандо Роблеса Годоя "Зеленая стена" —1969 г. (он, как и более ранний "В сельве нет звёзд", был в советском прокате, но ныне, также — как в воду канул (кто знает фильм — простите за визуальный каламбур), но там больше внимания занимают чисто формальные поиски и великолепный монтаж…
Фильм нашёл только в очень плохом качестве и, естественно, без перевода — тут.
Я надеюсь на фанатов настоящего кино, или на тех, для кого Латинская Америка рядом, или на обладателей редких инвайтов (типа KG), что они всё же вытащат его в нормальном качестве и сделают перевод.
Мне кажется, что отсутствие сейчас этого фильма, также как и многих, подобных ему, уже давно сказалось на нашей жизни бредберивской бабочкой…
Но пусть поздно…
Последняя музыкальная часть.
Я еще какое-то время креплюсь.
Слушаю, видя в полёте как подо мной плывёт сельва, пустыня, горы... и как-то не замечаю, что уже не выдерживаю: горизонт кончается и я, неотвратимо, с ужасом и счастьем, уже не двигая крыльями, несусь к этой чёрной бездне...
